Здесь побывали люди

Екологічні казки Олега Андроса

- Добрый день, благословенный край Менленд, - с почтением проговорил старый седой эльф, выходя из лесу на лужайку за Человеческим мостом. Впереди простиралась еще долгая дорога. Дорога к Святилищу паладинов, к Месту, откуда проистекает Сила. К месту, откуда идут истоки всех жизненных дорог эльфов.

К Эверлагу.

Но до него еще предстояло дойти.

Что было под силу далеко не всем паломникам за всю долгую историю эльфов...

Обычно дорога к Эверлагу занимала у паломников от шести месяцев до года. Они не знали прямых путей туда. Только обходные, через земли многочисленных разумных рас, живших в мире. И много ловушек на пути эльфов уже были заранее известны. Чтобы не попасть в Тартар, следовало остерегаться Пилгримадских скал, а чтобы не увидеть Геенну огненную, следовало не подплывать близко к Святой Усейде. Но паломники на сей раз четко придерживались всех правил, и до Земли Людей они дошли вполне благополучно. Никто не ослаб, не пал в битве с чудовищами, и путники смогли даже умножить свои съестные и питьевые запасы, когда набрели на Кладезь Кентавра. Кентавр свой кладезь давно покинул, а непритязательные эльфы смогли насладиться изысканной пищей и вкусить от Плода Гердерлина. Говорят, он приносил удачу. Что ж, может, иногда и стоит поверить преданиям эльфов... Особенно по части съестного.

Но существовали еще и неизвестные опасности. Вот их-то и следовало всерьез остерегаться всем странствующим эльфам.

Итак, эльфы вышли один за другим на лужайку, что пролегала вблизи дороги на Контрфорс, главный город Людей, и облегченно вздохнули. Все было вроде бы спокойно. Солнце сияло в предвечернем сентябрьском небе, птицы пели где-то в зеленых шатрах лесов. Тишь и гладь царила на этом новом участке пути.

Но что-то настораживало мудрого Наставника Вейра...

- Скажи мне, Гайрик, - пробасил он, поворачивая соломинку из левого угла рта в правый и назад. – Злы или добры люди? Каков нрав существ, населяющих земли, через которые мы идем?

- Скорее добры, сир Меджик, - ответил подобострастно Гайрик, не смея называть Проводника паладинов его настоящим именем. Он был пока только уйрином, новичком в группе скитальцев, и не мог называть своего наставника по полному образцу...

- Говорят о них, что искусны они в любви и не менее искусны в архитектуре. Что девушки их златокудры и прекрасны, а кони быстры и неуловимы... – продолжил Гайрик.

- Девушки, говоришь? Неужто они сравняться по красоте с эльфийками?

- Прекрасны их лица, сир, а волосы вьются золотистым потоком, когда идут они по сельскому полю... Конечно, нет ничего прекраснее красоты эльфийки, но люди... Люди получили от Властелинов мира не менее прекрасный дар. И еще одно говорили мне, сир. Они всегда смотрят тебе в глаза. Они не поворачивают взгляд свой, как это делают великаны или кентавры. Они смотрят прямо. И вы можете доверить им всю правду – они никому не расскажут то, что вы не хотите рассказать всем сами.

- Значит, так ты говоришь, уйрин Гайрик? Так ты советуешь нам идти напрямик через сии земли?

- Истинно так, сир Меджик! – ответил без промедления юный эльф. – Конечно, каждый осмотрительный паломник должен идти скрываясь, не без осторожности, но люди... Люди не причинят нам ничего плохого. Я так надеюсь.

- Давай сейчас поверю тебе, о брат по посоху. Идемте же в путь, братья! Долог он и извилист... И немало миль предстоит нам сегодня пройти.

И эльфы неторопливо двинулись в путь по зеленым лесам, по залитым солнцем дорожкам и покрытым буйной травой холмам. Край был прекрасен, и весело пели в нем птицы...

Только вот людей самих не было видно.

Неужто они ушли из этих благодатных земель?

Так продолжалось большую часть дня, пока наконец зоркий Гайрик не заметил вдалеке что-то серое, наподобие столба дыма, а потом и сам столб – высокий, носимый ветром, явно на месте какого-то пожарища...

- Что скажешь на это, паладин Гайрик? – спросил Наставник Вейр у шедшего рядом с ним ученика. – Чье это свидетельство?

- Это люди, сир, - ответил тот. – Лишь они умеют печь еду, производить огонь и осушать болота. Они – хозяева огня. И это они подожгли лес...

- Как видишь, они не только еду пекут своим огнем, - мрачно проговорил Изийрин, пробуя поддеть носком край обгоревшего поля.

- А как сочетаются твои слова о добре людей с тем, что ты видишь? – заговорил Наставник Вейр.

- Пока никак... Но дайте мне время. Я увижу. И все объясню...

Когда они подошли к месту пожарища, местность радикально изменилась. Запахло не только дымом, но и отбросами, застойной водой, гнилостным каким-то духом... Все здесь пропиталось этим, и все еще горевший лес лишь дополнял общую картину разрухи. Где-то здесь было поселение тех самых Людей, только опять-таки, хозяев нигде нельзя было увидеть... Они будто попрятались или вымерли. Или убежали.

Эльфы с опаской ступили на обгоревшую землю, но она не содержала в себе ловушек, и они пошли по ней, не менее опасливо оглядываясь по сторонам. Их остроконечные уши шевелились, прислушиваясь к малейшему шороху вокруг. Но ничего не шумело в лесу или на пожарище. Все живые существа ушли отсюда. А те, что не ушли, спрятались...

- Это ведь был их город, истину говорю? – заговорил Сен, шедший позади Гайрика. – Они строят целые поселения из досок и бревен. А бревна высекают из живых деревьев. Истинно речу?

- Да, товарищ по посоху, - ответствовал Гайрик. – Именно так речут о Людях. Но...

- Но что же? Этот город не соответствует девушкам с длинными золотистыми косами и с открытым взором? – насмешливо спросил Наставник Вейр. Обычно он молчал, как ему и подобало, но на сей раз он не скрывал своего настроения...

- Все так, Наставник на пути... Все так. Так они не живут.

- Но это же людской город! Людское жилище!

- Но оно было... И его больше нет.

Когда они вышли из бывшего города, они увидели могилы. Кто-то аккуратно насыпал холмики на всем большом поле перед ними, от края горизонта и до края, будто стремясь скрыть под землей каждую жертву произошедшего здесь лиха. Кто-то проложил дорожки межу могилами, посыпав их песком и обложив каждую тропинку камешками. Кто-то поставил подле могил кувшины с водой, дабы путникам не было на что жаловаться в этой обители скорби и смерти...

Только того, кто это все сделал, опять-таки не было видно.

Эльфы с благодарностью приняли воду и вкусили от кусков походного хлеба, что еще оставались у них. И неторопливо пошли дальше, проходя по извилистой тропе и не отступая от нее ни на шаг. Они все еще ярко и отчетливо помнили те места, в которых им доводилось побывать перед пришествием на земли Людей – места опасные, полные неведомых тайн и ловушек...

- Странно все-таки, - проговорил Уйрик. – Так не бывало в местах людских поселений. И вообще... Это противоречит самим законам природы.

- Все меняется, - проговорил в ответ Наставник. – Или же твои представления были неправильными...

Уйрик не захотел отвечать. Он не имел права ответить Наставнику, что скорее неправильны его, Наставника, преставления, чем воззрения на мир самого Уйрика.

Так они шли далее, по вытоптанной и погоревшей траве. Молча и настороженно.

- Сейчас бы на эту вот речку... – мечтательно проговорил Гиверон, тоже один из молодых паладинов, когда они вышли к мосту. - Рыбки половить...

Мост знаменовал, как и во всех остальных землях прежде, середину их пути по землях Людей. Мудрые Властелины земли разумно распорядились землями всех одаренных разумом существ – разделили их в незапамятные времена ровно наполовину и на середине каждого участка повелели поставить мост. И только Гарпии не послушались разумного повеления Властелинов. За что и поплатились...

Эльфы вышли на мост в превеликой задумчивости. Уже дважды они встречали скелеты людей, повешенные за ноги или прибитые к деревьям вдоль дороги. Никто еще столь явно не показывал свою враждебность по отношению к людям. Но кто мог такое сделать? Кто мог осмелиться поднять руку на разумное существо, да еще в его собственных землях, можно сказать, в его собственных чертогах? Не могло такого быть.

Но это – было.

- Люди куют клинки и сеют пшеницу намного лучше всех смертных в мире, – рассказывал по дороге Уйрик, чтобы хоть как-то развеять невеселые мысли, навеянные увиденным эльфам-паладинам. – Они умело владеют клинками и умело управляются с плугом. Но чтобы так...

- Я лично считаю, что люди несут в себе зло, - высказал свое мнение наконец-то четвертый член группы – Арс Таркас, мудрый брат из Поселения Спелых Вишен. Никто не знал причину, по которой тот отправился в паломничество, потому что был до того Арс Таркас нелюдим, неулыбчив и жил на отшибе, на самом краю скалы у села. Но вот нате вам – пошел, и прошел успешно уже большую часть пути. Невежливо было бы ему напоминать, что он сейчас возводит хулу на хозяев той земли, по которой они идут...

Хотя сами хозяева все почему-то не появлялись. Что было поистине странно.

- Объясни, мудрый брат, - откликнулся из "головы" вереницы Наставник Вейр.

- Вы же видели, что лежит позади нас. Отравленная земля, испоганенная отбросами, убитые лошади и повешенные люди. Они не чтут мертвых. Они не знают, что есть красота.

- Как же так, Арс Таркас? Ведь брат Уйрик говорил нам давеча, что их девушки – эталон красоты во все мире, и что любовь их пылает жарче всех?

- Это не противоречит тому, что мы видели, - ответил горячо Арс. – Это значит лишь, что любовь их уходит к же быстро, как и разгорается, и что бьются они не менее лихо, чем умеют любить. Они не чтут красоту. В том городе они построили немало красивых зданий, но где они теперь?.. Все разрушены.

- Как же так, брат Арс... Как же такое может быть?

Размышления паладина прервал возглас юного уйрина, неосмотрительно шедшего впереди вей вереницы.

- Стойте! Там единорог!

Эльфы как по команде уперлись посохами в землю и завернулись в плащи. Теперь их почти не стало видно на фоне зелени, и единорог мог спокойно щипать свою траву и горделиво прохаживаться по лужайке, на которой он пасся. Это было священное животное, и эльфы еще не встречали его на всем пути из дому. Только в том святом месте, куда они шли, могли встречаться единороги.

Но здесь они тоже жили... Значит... Это место тоже могло претендовать на святость.

Но не тут-то было.

Стрела вылетела из зарослей можжевельника и вонзилась в бок горделивого животного. Единорог протрубил коротко и бросился прочь от лужайки, неся стрелу в теле. Вторая стрела пролетела мимо, а затем на лужайку выбежал охотник – мальчишка в странных латах и с мечом на поясе, улюлюкавший и кричавший вслед единорогу:

- Не беги так прытко, тварь! Все равно я тебя прикончу!

Эльфы остолбенели от таких кощунственных слов, произнесенных не просто человеком, а мальчишкой, который должен был быть научен всему, что касалось обращения со святыми вещами. Но мальчишка явно правил этикета не знал.

Он подошел к эльфам и сдернул капюшон с головы испуганно прятавшегося под накидкой Гейсика.

- Ану откройся, зеленая рожа! Что ты там прячешь?!

- Я паладин, сэр! Не смейте трогать меня! – с обиженным достоинством провозгласил Гейсик, уже не пытаясь прикрыться накидкой. Он смотрел на юного варвара, не скрывая испуга и возмущения.

- Ану показывай! Неужто золото? – проорал мальчишка и стал рыться по карманам маленького – маленького перед ним, дубиной, - эльфа, выворачивая их и высыпая на траву всякий, на его взгляд, хлам – священные ручки, кольца, наголенники... Он не признавал никаких правил приличия. Решительно никаких.

- Ты ошибаешься, юный человек... – начал было Наставник. Но мальчишка грубо оборвал его:

- Молчи, поганец! У тебя нет золота! Как ты смеешь бродить по нашему лесу без дани?

Такого эльфы не могли перенести. Они переглянулись, произнесли волшебное слово – и мальчишки след простыл. Он испарился, только лишь латы остались лежать на оплавленной земле.

- Так его, оборванца! Он не смеет настолько не уважать странников-эльфов! – заключил Наставник Вейр. - Пойдемте же, братья. Нам предстоит долгий путь.

- А верно ли мы поступили? Разве можно убивать разумное существо? – робко спросил Гайрик.

- Все, что делается во славу Святилища Паладинов, верно! – произнес Наставник веско. И пошел дальше. Никто не имел особого желания продолжать этот спор...

Когда они вышли на новое пожарище, на котором испуганно каркали вороны, равнодушным не остался уже никто...

- Не ходите туда! Прошу! Прочь! – прокричала пролетавшая мимо птица на вороньем, и Наставник Вейр оценил предупреждение.

Здесь никто уже не закапывал трупы. Здесь произошла ужасная сеча, и никому уже нельзя было идти равнодушным через центр этого места, засеянного ужасом, вспаханного не плугом, а окровавленным мечом... Но эльфы мужественно шли, покуда не пересекли это место и не вздохнули облегченно по выходе из него.

- Здесь точно побывали люди... – проговорил Сен, еще один немолодой эльф. - Они несут только зло и смерть.

- Смерть не всегда зло, брат Сен, - проговорил Наставник. - Но здесь я склонен к согласию с тобой...

- Но люди... О них говорят столько хорошего, - начал было Гайрик.

- Нет, брат Гайрик. Я теперь понимаю, кто такие люди. Они сжигают и оскверняют все, что видят перед собой... Это существа, которые не умеют любить.

- Ты не совсем прав... – пытался оправдаться Гайрик.

- А ты оглянись вокруг. И вдохни в себя этот запах, - проговорил Наставник. - И пойми: здесь побывали люди.

- Какие же люди злые и жестокие... – проговорил один из паладинов на очередном броду.

- Нет. Не совсем так, - ответил Наставник. - Они просто не пришли к согласию. Они просто многого, слишком многого хотят. И, наконец, они еще не умеют жить в полном согласии с собой и с природой вокруг.

- Они его и не хотят, этого согласия... Они жаждут на этом свете только одного – набить свое брюхо. Я теперь понимаю, зачем им золото. Они с помощью его едят... Питаться без него они не могут... Скоро они начнут пожирать просто этот желтый металл.. Без никакого посредничества. Они ведь его так любят...

- А еще они любят держать таких, как мы, взаперти, - раздался вдруг откуда-то сверху голос, говоривший на кошачьем. Эльфы едва различали в шуме листвы слова родственного им языка, но смысл был понятен.

- Кто ты, пушистый брат? Откуда явился? – спросил Арс Таркас, шедший на сей раз впереди.

- Я – кот. Живу у людей. Ловлю мышей, когда они в этом нуждаются. Но они меня любят. Особенно хозяйка, - ответил тихий кошачий голос из зеленых переплетений веток над головой.

- У тебя – кота! – есть хозяева?

- А как же! Люди не терпят, когда что-то в их краю остается без хозяина. Даже мы, коты. Потому и положено нам беречь их дом от крыс и мышей – они в нас нуждаются. Они сами не способны поймать и убить живую мышь.

- Но они же подлые убийцы! – возразил Арс.

- Никак нет. Они любят, когда того хотят, и убивают только для самообороны. Таковы мои хозяева, если говорить о тех, кого я знаю.

- Но мы же видели позади столько следов их жестокости!

- Присмотритесь-ка лучше... – ответил с ленцой кот. – А мне пора дальше... Как они считают – гулять самому по себе...

И он с грацией перепрыгнул с ветки на ветку и горделиво удалился в листву. По обычаю котов, даже не прощаясь.

- Вот такие они, коты на службе у людей... – растерянно проговорил Паладин Сен. – Ни убавить, ни прибавить.

И так они шли, переплывая реки, пересекая горы и долины, покуда не пришли они к воротам Контрфорса, Града тысячелетнего. Никто не ответил на их вежливый стук в ворота, потому они решили идти в обход, по кромке грозного защитного вала... Проводником выбрали на сей раз Гайрика...

И когда на них обрушилась вся сила, вся свирепость последнего человеческого отряда, они уже не были ничем удивлены. Они понимали, что, пройдя столько миль до цели, они уже не смогут до нее дойти.

Люди оказались самым сложным препятствием на пути все повидавших паладинов...

И случилось так, что небольшая вереница странных путников с пушистыми ушами, выглядывающими из-под серых капюшонов, вышла в один прекрасный сентябрьский день – после многих миль вытоптанной, но все так же безлюдной лесной дороги – к огромному по их мерках человеческому городу. Городу с могучими стенами и башнями по периметру, преграждающими путь внутрь странникам и, как оказалось, - путь наружу его жителям...

Град был зачумлен и оставлен на произвол судьбы. Люди не умели еще лечить все болезни на свете. Паладины решили пойти в обход. Они нюхом чуяли неладное, чуяли, что здесь побывала та зараза, от которой живые существа еще не знали излечения... Потому что белые тряпки на башнях так просто не висят. Знаки того, что город сдался не врагу, а мнимой Божьей каре – это стоило того, чтобы остерегаться города...

Паладины стали лагерем в миле от города, поглядывая с опаской на башни и могучие стены, скрывавшие неизвестно какую опасность за собой... Ложась спать, они заворачивались в свои плащи все с той же опаской, но каждый вспоминал при этом изречение жившего давным-давно мудрого эльфа о том, что не надо остерегаться смерти – она рано или поздно постигнет всех...

Но люди в городе за этими мрачными башнями все еще жили. Жили и жаждали того же, что и все остальные люди...

С приходом ночи таинственные обитатели града вышли незаметно из ворот городских, неслышно раздвинув их створки, перекликаясь подобно ночным совам, и захватили в плен спящий, не вооруженный ничем, кроме магических слов, и застигнутый врасплох эльфийский отряд.

Варвары, захватившие путников в плен, свое дело знали. Связывали эльфов и затыкая им рты кляпами, они чутко следили, чтобы пленники не произносили ни одного лишнего слова. Лишь Сен пытался единожды начать шептать заклинание, но заработал в итоге лишь удар мечом по шее. Отчего и умер на месте. Больше никто из паладинов не пытался бороться с силой клинков силой магического слова...

К тому же врагов вокруг стало слишком много. На всех произнести по волшебному слову просто не успели бы...

А уйрин Гайрик, оказавшийся по случайности единственным эльфом без кляпа во рту, просто пока еще не знал магических слов...

Князь Галисийкий, Нареченный богом Властелин местных земель, оказался мужчиной с пронзительным и всепонимающим взглядом. Он возвышался над всеми эльфами, закованный в латы с ног до головы, и вытаскивал паладинов одного за одним из общей кучи, в которую их свалили, чтобы у каждого выпытать, что тот знает об эльфийском золоте. Он пытал Наставника Вейра, привязав его к дереву, и хотел от него лишь одного – чтобы тот сказал, где скрывается знаменитое эльфийское золото. Но Наставник Вейр этого не знал... Золотом он, в отличие от людей, никогда не интересовался.

Из-за своего незнания он и умер, когда Князь применил для пыток жгучее пламя.

Перед смертью Вейр вспомнил только слова юного ученика:

"Они все, эти люди, смотрят тебе в глаза... Всегда... Они не отворачивают свой взгляд, подобно великанам..."

Да уж, действительно... Не отворачивают.

Особенно когда прежде всего на свете жаждут золота и обогащения.

Люди отпустили на волю лишь одного эльфа, самого юного в отряде ученика. И то благодаря тому, что перепились на радостях, узнав от паладина Сикха легенду о том, что золото спрятано в лапах Великого Дракона Огли (дракон жил неподалеку, в неприступной пещере, охраняемой к тому же поставленными Великими магами чарами, но люди, схватившие паладинов, еще об этом не знали...), и уже не соображали до конца, что лишние свидетели пленения паладинов им не нужны...

И после того выживший эльф шел по лесу в ожидании встречи с новым отрядом... Или встречи с пограничным столбом. Чувствуя, как он все больше слабеет от полученной острым человеческим мечом раны, он думал лишь одно:

"В людях есть добро. Не может такого быть... Они ведь так умеют любить... Это ведь мне говорили все и повсюду..."

Князь Галисийский, властелин здешних земель, явно не умел любить. Он явно не знал, что такое милость врагов и милосердие к врагам...

Гайрик упал на пороге края Львов, не доходя буквально нескольких шагов до конца человеческого края Менленд. Он уже видел приграничные столбы, расставленные мудрыми Властелинами у самого края земель тогда, когда создавалась сама Земля...

Но как раз тогда Гайрик и заснул. Тихим и глубоким сном, который ведом только эльфу.

Эльфу снилось, как он идет по тихому, светлому сентябрьскому лесу. Как подходит к избушке, как отворяет дверь и видит Ее... Свою возлюбленную.Ту самую, которую оставил за тридевять земель в ожидании того, как он вернется. Вернется из тревожного и многомесячного паломничества...

Юная Гарсоль вышла на лужайку в один прекрасный сентябрьский день как раз тогда, когда на ней лежало, раскинув руки, пушистое, одетое в зеленые одежды существо со странными остроконечными ушами и забавной мордочкой. Оно было совсем маленькое, это существо, и почему-то кровь текла у него из прорезанной на боку раны...

- Кто ты, чудик? Уж не эльф ли ты случайно? – спросила девушка у Гайрика, присев возле него и взяв в ладони маленькую пушистую руку. – Кто это тебя так?..

Эльф не отвечал. Он смотрел сквозь полуприкрытые веки на златовласую девушку, дочь человеческого народа. Он пытался перебороть боль...

Она смотрела прямо ему в глаза, ничего не скрывая, ничего не утаивая. Она была полна искреннего сочувствия.

- Я отнесу тебя в дом... Вылечу... – шептала она. Пыталась утешить. – Да ты совсем кровью истекаешь... – Но златокудрая человеческая дочь не боялась крови. И она, не долго думая, оторвала рукав, разделила ткань на широкие полосы и перевязала, как могла, рану на боку эльфа. Тот тихонько постанывал. – Теперь тебе станет чуть-чуть легче...

- Дойди за меня до Святилища Эльфов, - шептал ей Гайрик через силу. Девушка понимала его. Но лишь отстраненно кивала – она ничего не знала об этом месте. – Дойди... Я покажу как... Кто-то же обязан дойти...

- Хорошо, пушистый брат, - ответила Гарсоль, дабы утешить его. – Я дойду.

И подняла легкого, как пушинку, эльфа, и понесла его в глубь леса, к своему уединенному человеческому дому...

"Они действительно умеют любить без оглядки, – думал эльф, уже не в силах ничего сказать, чувствуя, как все больше он угасает, теряет последние силы даже в благодатном потоке любви и тепла, который шел от этого златовласого чуда... – Они любят и воюют с одинаковым жаром... И иногда они нам прощают... Так же, как мы прощаем им..."

Девушка все несла на руках Гайрика, все дальше и дальше, к дому в глухом лесу, к родителям, которые вылечили бы его и накормили... Боль едва ощущалась – она прошла, как только человеческая дочь взяла его на руки... Но силы все больше покидали его.

"Отнеси меня к краю... Дай мне увидеть край Менленда..." – все шептал и шептал, не в силах сказать это в полный голос, Гайрик. Но Гарсоль его мыслей не слышала. Она этого пока не умела.

А последней явственно прозвучавшей мыслью эльфа было:

"Все-таки люди умеют любить...".

3-4.09.2005.