Та территория, где город понемногу переходит в лес, у нас имеет нарицательное название "Сельхозакадемия". Хотя понятие это шире и не ограничивается территорией, очерченной учебными корпусами и общежитиями Аграрного университета. Тут видны остатки некогда царившей в городе гармонии человека и природы. Может, это и трудно назвать "буйством дикой растительности", но как для большого города – уголок что надо. К тому же с совершенно неповторимыми памятниками человеческого гения.
Простая киевская башня
Съехав с проспекта Глушкова, мы направляемся к самому, наверное, известному здешнему месту – водонапорной башне, одной из немногих, сохранившихся в городе. Она соревнуется по высоте с соседним девятиэтажным домом, достигая где-то пятого-шестого его этажа. Под башней, словно опята у старого пня, разместились многочисленные гаражи и сараи.
Заметно, что если еще сравнительно недавно внутрь мог пробраться любой желающий, то ныне ситуация изменилась: двери запаяны крепкой решеткой, через которую можно, впрочем, рассмотреть простоту внутреннего убранства. Это бетонная лестница с проржавевшими перилами, спиралью поднимающаяся вверх. Остатки каких-то полусгнивших деревянных конструкций на полу. Раскуроченный распределительный щиток, питавший когда-то все это хозяйство. И наконец, две трубы, как и в любой подобной конструкции: более тонкая, ведущая вверх, более толстая – для спуска воды вниз. Сейчас крыша башни понемногу рушится, какие-то отважные любители граффити украсили ее только им понятными каббалистическими письменами...
Интересно, что в масштабах не только Киева, но и всей страны, водонапорные башни, несмотря на их изношенность и совершенную утилитарную ненужность, все-таки не разрушаются при застройке города. Поэтому и живучи в народе слухи, что они "заморожены" на случай войны. По другим, не более достоверным предположениям, башни являются памятниками техники. Но как бы там ни было, есть какой-то психологический барьер, не позволяющий застройщику поднять руку на башню.
А может быть, здесь имеет место ожидание реинкарнации башен, их второй жизни? Ведь в последнее время повсюду эти конструкции оживают, меняя "профессию". Оказывается, что в водонапорной башне можно организовать музей воды (как в Киеве), или дорогой ресторан (как в Житомире), или просто проводить ежегодный художественный фестиваль "Ледача вежа" в честь башни, не проработавшей ни дня, как это делают в Украинке. Доберутся ли инициативные люди со своими проектами в Голосеево – кто его знает. Ждем-с.
Лесной Вавилон
Голосеево – это перекресток дорог. В одну сторону ведут дороги духовные – верующие идут ими к монастырю. В другую – едут велосипедисты, преодолевающие препятствия по дорогам спортивным. Куда-то к своим незамерзающим источникам и полыньям идут адепты учения Порфирия Иванова, навстречу ивановцам двигаются группы студентов и краеведов, разведывая здешние экологические тропы. Под их ногами растут всевозможные местные эндемики, а над головами бесшумно проносятся нетопыри. И если существует термин "пересечение культур", то на тропах голосеевских мы имеем скорее "пересечение интересов". Причем именно пересечение, а не конфликт: велосипедисты совершенно не мешают монахам, ивановцы – экологам, а студенты "Сельхоза" и молодые жители окрестных кварталов не обращают никакого внимания на окружающих, концентрируясь на длинных поцелуях и распитии портвейна.
А где-то под землей здесь ржавеет много всевозможного военного "железа" – от мин и снарядов до старых штык-ножей и остатков военной амуниции – воспоминания о тех временах, когда в этих лесах держали оборону генерал-полковник Родимцев, полковники Потехин и Затевахин, в честь которых названы здешние улицы. Кстати, не частый случай в столичной топонимике – в честь военных названы улицы не где-нибудь, а именно в том месте, где эти люди (Затевахин – командир десантной части, Потехин – 147-й стрелковой дивизии) держали оборону. Что касается генерала Родимцева, то этот командующий Пятой воздушно-десантной бригадой и до войны часто бывал в Киеве, поддерживал дружеские отношения с Максимом Рыльским, более того – в 1941 году его командный пункт находился совсем недалеко – на территории усадьбы поэта (ныне улица Рыльского, 7).
В гостях у кита
И вот мы идем дальше, приближаясь к самому, может быть, колоритному корпусу академии – ветеринарному. Он отличается более современной на фоне остальных корпусов "Сельхоза" архитектурой, а также большой зеленой зоной и коваными беседками для курильщиков среди аккуратно скошенной травы. Если зайти с тыльной стороны, мы увидим, что к корпусу примыкают такие же аккуратные, обрамленные белыми плитами, конюшни, где студенты выгуливают и кормят лошадей. Вряд ли где еще в городе найдется такой учебный корпус, с лошадьми. С другой стороны, а как же может быть иначе – как-никак, ветеринарная специфика...
Но самое, наверное, оригинальное млекопитающее, нашедшее себе пристанище в этом корпусе, скрыто от посторонних глаз в арке, предназначенной для проезда машин. Непосвященному человеку вообще может показаться, что он попал на пиршество великанов – ведь перед ним откроется скелет какого-то огромного морского (судя по хвосту) животного, начисто обглоданный, да еще и с беспорядочно сваленными рядом костями.
Но если приглядеться, мы увидим, что кости во многих местах "подправлены" цементом, в них вбиты гвозди с остатками какой-то обивки, а в стороне свалены доски, прикрывавшие бока животного. Конечно же, перед нами – все, что осталось от муляжа голубого кита, самого большого существа в мире, стоявшего когда-то посреди бассейна на Выставке достижений народного хозяйства УССР прямо перед павильоном "Рыбная промышленность". Кстати, поднявшись на второй этаж павильона, можно было даже прицелиться в рыбину из иллюминаторов скопированной в самых мелких деталях кабины китобойного корабля.
Правда, героизм профессии китобоя в советские времена не так пропагандировался, как, например, шахтерский труд – китобоев было, во-первых, несоизмеримо меньше, отечественные китобойные флотилии нам вообще достались по репарациям побежденной Германии. А во-вторых, кровавый промысел забирал много человеческих жизней. Из полутора тысяч моряков, которые уходили в рейс, несколько десятков не возвращались домой. Но наш киевский кит, разумеется, не был причастен к этому – он служил чем-то вроде аттракциона, увековеченный на несчетном количестве черно-белых фотографий и ушедший вместе с эпохой показухи и дефицита. И сейчас мы с ним здороваемся, как со старым знакомым. "Здравствуй, приятель, – говорим мы голым костям. – что-то ты сегодня неважно выглядишь..."
Каким образом демонтированное животное попало сюда – остается загадкой для многих. Видно, что собирали его с надеждой на восстановление – во всяком случае, позвонки тщательно подогнаны, нанизаны на деревянную основу и закреплены на металлическом каркасе. Но кто же ныне возьмется реставрировать эдакого милягу, если уже на смену ВДНХ пришел "Экспоцентр", а киты для нас не представляют ныне промыслового интереса, так как независимая Украина подписала соответствующие международные договора, запрещающие подобный лов? Хотя из последних застойных лет можно еще вспомнить вкус консервов из китового мяса. Дай Бог, чтобы у молодого поколения рацион был получше. С этими мыслями мы покидаем Голосеевский лес. Лес, хранящий в себе множество сюрпризов. Не обращайте внимания на зиму, прогуляйтесь там как-нибудь. Не пожалеете.
Автор: Николай ПОЛИЩУК / 09:00 22.01.2008