Министерство охраны окружающей природной среды почти всеми правительствами независимой Украины обычно рассматривалось как наиболее удобный холдинг всевозможных контор по «отмыву» денег и безнаказанному залезанию в государственный карман. Однако финты, которые продемонстрировало недавно ушедшее правительство, превзошли все, что криминально-экологическая история нашей страны знала до сих пор. Самый впечатляющий сериал из этой коллекции ужастиков: за несколько последних месяцев, даже недель были розданы несметные богатства недр. Среди них особо впечатляющий – «кусочек» шельфа площадью более десяти тысяч квадратных километров. Случай беспрецедентный в практике недропользования. Сейчас, как говорят знающие люди, бедная компания не может «пережевать» кусок черноморского дна размером с небольшую страну.
Обозреватель еженедельника «ЗН» обратился к новому министру охраны окружающей природной среды Украины Георгию ФИЛИПЧУКУ с просьбой ответить на несколько вопросов.
— Георгий Георгиевич, вы понимаете, что первый вопрос – о массовой раздаче участков с полезными ископаемыми, которая состоялась в конце прошлого года перед уходом прежнего правительства. Удастся ли их вернуть?
— В течение двух последних месяцев Министерство охраны окружающей природной среды Украины проводит очень тщательный технолого-финансовый, экономико-правовой аудит…
— С какой целью?
— Чтобы защитить интересы общества и государства.
— Можно поконкретнее?..
— Если недропользователь практически игнорирует условия лицензии (причем неважно: она была приобретена на аукционе или без оного) и не выполняет соответствующие обязательства по сохранению окружающей среды и выполнению определенных социальных программ, то мы сегодня настроены так, чтобы все лицензии и специальные разрешения в этом случае вернуть.
— Уже сделаны какие-то конкретные шаги в этом направлении?
— Два первых приказа на основе представлений Генеральной прокуратуры и наших общих анализов уже подписаны (№27 и №24). В результате 65 специальных разрешений на пользование недрами ликвидировано, начиная от золота и угля и заканчивая гранитами.
Я могу привести несколько душераздирающих примеров, которые любого заденут за живое. Но отдельные, даже очень впечатляющие примеры, не наведут порядка в нашей очень запущенной отрасли, которая, я в этом уверен, уже сегодня вынуждена решать важнейшие задачи государства. Насколько я помню, еще Наполеон когда-то очень точно подlметил: порядок бьет выучку. Сегодня уже очевидно: хорошо налаженная система сделает то, что не под силу десяткам грамотных энтузиастов.
Мы сейчас составляем список стратегически важных месторождений Украины. К сожалению, для успешного развития своей экономики, наша страна, как это ни парадоксально, не имеет достаточных минеральных ресурсов. Страна не добывает в достаточном количестве очень широкий спектр металлов: медь, цинк, ванадий, свинец, стронций, рений. Это делает страну импортозависимой. Поэтому мы обязаны через систему бюджета, через государственное управление сделать так, чтобы в ближайшее время перейти от импортозависимости к экспорту этих металлов.
В первую очередь хотел бы сказать о далеко не использованных возможностях месторождения титановых руд. Мы этот металл уже вывозим как в СНГ, так в ЕС и в США. Однако здесь нужны перемены. Когда мы разрабатываем порядок выдачи специальных лицензий, то при этом следуем некоторым критериям. И главный из них — исключить попадание богатств недр в руки случайных, непорядочных или просто некомпетентных людей. Поэтому анализируется технологический и финансовый потенциал каждого конкретного субъекта, учитывается, как он ранее работал на рынке разработки недр. Это позволяет минимизировать риски, чтобы не случилось омертвения скважины или месторождения. С этой же целью мы уменьшаем сроки выдачи лицензии. Еще одна деталь: нужно, чтобы у государства был контрольный пакет, чтобы под его опекой находились главные месторождения страны.
Возьмем Мужиевское месторождение в Закарпатье. Широко известно, что там добывают золото. Меньше известно главное — здесь можно добывать целый комплекс полиметаллов — элементов, которые стратегически важны для страны. Поэтому просто отдать это месторождение предпринимателю, который ни технологически, ни финансово не будет способен обеспечить использование всех возможностей месторождения, будет неправильно. Сейчас такая инвентаризация всех месторождений и обнаружение среди них тех, которые неэффективно используются, ведется достаточно широко. Согласно закону и в связи с тем, что конкретными пользователями недр нарушаются условия соглашения и обязательства, государство будет брать такие месторождения под свою опеку.
«Нефтегазу», как государственной компании, мы можем делать определенные преференции и будем идти ей навстречу. Сейчас мы анализируем информацию по 89 новым специальным разрешениям. Причем наиболее привлекательные, наиболее перспективные, чтобы в казну державы поступил продукт и средства. Мы открыто пропагандируем эту политику, используя наши новые подходы и опираясь на позицию премьер-министра. Но заметьте, что правила игры должны быть для всех одинаковые. Это конституционно и справедливо. Поэтому, месторождения «Нефтегазу» будут отдаваться только в том случае, если на условиях Кабинета министров такое решение будет принято.
Сейчас тщательно анализируется информация о титане. Это стратегический продукт, у которого хорошее экспортное будущее…
— К сожалению, любое простое увеличение продаж титана, как это сейчас происходит с марганцем, приведет только к быстрейшему грабежу рудных запасов. Я недавно видел в Институте металлофизики НАНУ изделия из марганца, один килограмм которых стоит столько же, сколько тонна марганцевой руды. Вы не пытались как-то связать выдачу лицензии на добычу руды с обязательством, чтобы из сырья изготавливался продукт на месте?
— Повторение марганцевой идеологии заведет нас в тупик. Если бы мы сделали завершенный цикл, то смогли бы получить на порядок больше прибыли и решить экономические и социальные вопросы. Но это наша общая беда: то же самое происходит с лесом, зерном, рудами и так далее. Мы по-прежнему продолжаем руководствоваться идеологией руды и лесосплава. Украина не должна углублять свое положение сырьевого придатка, потому что мы никогда не выберемся из нужды.
Вы посмотрите на характер инвестиций в Украину, когда к нам привозят модифицированный рапс и засевают им по 1,5 миллиона гектаров. Но мы при этом забываем, что портим поля. Как раньше это делали, высевая подсолнечник. Нужно изменить психологию отношения к использованию минералоресурсов и недроресурсов в Украине. Нужно меньше вынимать из недр, а побольше перерабатывать. Такая политика требует вложений, но привлекая инвестиции, нужно получать и новейшие технологии. Только это обеспечит дополнительные рабочие места и совсем другие поступления в казну.
Поэтому мы сейчас работаем над тем, чтобы связать выдачу лицензий с развитием соответствующих производственных мощностей. Мы должны закладывать более гуманный подход к земле, к воздуху, водным ресурсам. Необходимо всегда видеть комплекс квалификационных требований.
— А какое ваше мнение по поводу так называемой «совместной деятельности»?
 |
|
Фото: Сергей ПЯТЕРИКОВ |
— Мы не будем продолжать практику по этой формуле, которая была прикрытием вопиющей несправедливости и разбазаривания государственных средств. С ее помощью тратилось огромное количество бюджетных денег. Схема была простая: проводилась геологоразведка на всех уровнях, практически месторождение подготавливалось к эффективной добыче, а потом подключался «инвестор» и субъекту хозяйствования на правах частной собственности передавался драгоценный государственный ресурс. Наше государство таким образом почти легитимно пребывало в процессе постоянного отчуждения своих богатств без соответствующей компенсации. За последнее время так было передано 127 субъектов хозяйственной деятельности. Однако эффективность того, что они давали государству, составляет всего около десяти процентов.Вообще-то несуразностей в оценке богатств недр у нас очень много. К примеру, тонна глинозема внутри страны стоит условно 25 гривен, а на европейском рынке за тот же глинозем можно получить 75 долларов. Такие ножницы не пополняют бюджет и не дают возможности развивать экономику. Только расчеты оптимальной формулы цены позволят говорить о том, где можно будет повысить цену за пользование недрами. При этом мы должны создать нормальный инвестиционный климат для всех: и зарубежных, и отечественных предпринимателей. Пока понятно, до сих пор мы использовали далеко не лучшие модели сотрудничества.
– Много волнений и споров вызывают события вокруг американской компании «Венко» (Vanco). Какое будущее у тех гигантских площадей в Черном море, которые компания получила? Кстати, она — далеко не самый мощный и известный игрок на этом рынке…
— Украина имеет возможность нарастить свой энергетический потенциал не только за счет альтернативных видов топлива, но и за счет разработки углеводородов, как на континентальной территории, так и на морском шельфе. Но проблема в том, что Украина не только финансово, но и технологически не способна проводить все работы, которые бы дали нам возможность получать нефть и газ со дна Черного моря.
Добывать газ и нефть на мелкой части моря, на глубине в 40—60 метров у нас еще есть скромные возможности. Здесь мы можем заниматься разведкой, бурением и получать соответствующий продукт. Но проводить подобные работы в глубоководной части мы не можем. Поэтому вынуждены обращаться за помощью в известные фирмы «Шелл», «Шеврон»… Однако тендер в прошлом году такую возможность предоставил «Венко». Это, с одной стороны, позитив. Где-то якобы даже блуждает цифра в 15 млрд. долл. инвестирования…
Но с чем сегодня категорически не соглашается Минприроды — если даже признать, что этот тендер выигран «Венко», что получена лицензия, то из этого безусловно следует и то, что обязательства необходимо выполнять с обеих сторон. Если же какая-то сторона эти условия не выполняет, если компания практически заморозила свою деятельность, если она работает по формуле — выиграть тендер, потом выделить незначительную инвестицию для бурения, даже не ища серьезных финансовых и технологических партнеров, и выйти на вторичный рынок, чтобы заниматься продажей этого проекта, то государство вправе в одностороннем порядке решить, как ему обеспечить свои интересы.
— …?
— Я стараюсь говорить корректно о том, что мы не можем поддерживать такую позицию. Это должно быть понятно всем (и будущим инвесторам в том числе), что мы будем работать только с теми партнерами, с которыми видим перспективу. Поэтому сегодня, выходя на аукционы, тендеры, мы должны четко проводить анализ каждого субъекта. Это даст нам возможность при предоставлении специальных разрешений на 2008 год видеть: партнер оптимальный или нет.
Опыт передачи «Венко» 13 тыс. кв. км. акватории в Черном море является уникальным. Украина впервые вышла на такой грандиозный проект, и лицензия была отдана не в пользу наиболее потенциально сильных компаний в этой области. Международный опыт показывает, что такую огромную территорию нужно поделить на части, структурировать в пределах от 800 до 1500 кв. км.
— Мировая практика дает примеры деления даже по 500—800 кв. км…
— Если бы сегодня мы структурировали эту территорию, то создали бы соответствующие информационные, правовые условия, чтобы привлечь иностранных инвесторов. И это было бы оптимально. А 10—13 тыс. кв. км. одной компании показывает, что она не способна осилить весь кусок. Это создает очень нежелательную ситуацию омертвения разработки украинского шельфа. В таких условиях только в далекой перспективе Украина может рассчитывать на конкретный результат. У этой сделки есть еще одна малоприятная сторона — то, что без нас могут активно проводиться переговоры и решаться возможные вопросы по продаже этого проекта.
— Что вы предпримите в этой ситуации?
— Прежде всего, Украина должна сохранить лицо. Государству очень важно иметь имидж стороны, которая играет по правилам, соблюдает законодательные нормы как своей страны, так и международные. Нам невыгодны движения в не правовом поле. Даже если бы мы при этом выиграли в какой-то частной ситуации, стране это не принесло бы пользы, потому что мы не были бы в этом случае ответственным партнером для будущих инвесторов как на нефтегазовом рынке, так и на рынке полиметаллов или строительных материалов. Поэтому Украина будет выполнять условия, как сторона, подписавшая документ. Но я уверен, что по отношению к «Венко» в настоящее время есть больше вопросов, чем ответов.
А вообще, государство должно вести себя гораздо более жестко в защите своей собственности. Нужна более последовательная карательная и фискальная политика при несоблюдении условий разработчиком недр. Понятно, что нужны изменения к закону о недрах. Остро стоит вопрос и о техногенных месторождениях, потому что в них заинтересованы крупные финансово-промышленные группы.
Техногенные месторождения — это, в частности, более 30 млрд. тонн шлаковых отвалов. В основном это шлакоотвалы, хвосты, которые чаще всего находятся в бассейне Днепра. А ведь из этого бассейна пьет воду
30 миллионов человек.
На «Запорожстали» мне показали технологию переработки отходов, которая дает возможность получать сырье для металлургического комбината и к тому же огромное количество строительных материалов, которые, как показывают анализы, абсолютно экологически безопасные. Они уже сегодня экспортируются в европейские страны, где их используют при строительстве дорог. Так что тут большие перспективы.
Проблемы энергетики мы привычно связываем с недрами, но я хотел бы сказать, что Донбасс, уголь, шахты и все, что мы с этим связываем, это одновременно огромная кладовая метанового газа…
— Более других в этом направлении продвинулся Звягильский, тем не менее это не спасает его шахту от катастроф…
— Звягильский — пример, который воспринимается весьма неоднозначно. Но в принципе финансово-промышленные группы, начиная от Индустриального союза Донбасса, очень позитивно относятся к экологическим инициативам.
Есть технологии (наши разработки совместно с японцами), позволяющие получать с небольшой глубины — 40—60 метров — метан, который пока просто уходит в атмосферу и лишь увеличивает парниковый эффект. Метан с больших глубин мы также будем получать. Это серьезный проект Минприроды, в котором участвует не только государство, но и финансово-промышленные группы, наши научные институты.
— В Минприроды ранее работало агентство, которое занималось проблемами выплат по Киотскому протоколу, оно продолжает работать?
— Эта работа очень активно продолжается. Подготовлены письма одобрения и письма поддержки для нескольких десятков предприятий, которые включены в план реализации Киотского протокола. То, что сейчас сделали отдельные украинские финансово-промышленные группы, нужно всячески поддерживать. Государство обязано выработать для них четкие правила игры. Силами крупного бизнеса в Алчевск вложено 400 млн. долларов не из государственного бюджета. При этом уменьшены выбросы в пять раз! Сейчас бизнесмены получат за это компенсацию по Киотскому протоколу и смогут вложить деньги, например в Днепродзержинск, где загрязнение окружающей среды, воздуха просто ужасающее. Здесь люди в среднем живут 47 лет…
Решая проблему энергетического дисбаланса, мы резко улучшаем экологическую ситуацию в регионе. Одновременно решаем вопрос социальной и демографической политики, потому что улучшение условий жизни людей заложено в программе «Украинский прорыв», где реальная забота о человеке заложена в качестве идеологии.
— Помню разговор с одним из ваших предшественников, господином Игнатенко. У него также были прекрасные планы. Особенно с тем, чтобы отодвинуть особняки от кромки Днепра и обеспечить доступ простым людям к воде. Но, видимо, экс-министр не выдержал сопротивления. Ваши планы также связаны с тем, что придется наступить на мозоль сильным мира сего. Хватит ли для этого воли?
— Если природоохранную политику будет осуществлять только министерство, а остальные будут просто наблюдать, то это в корне неправильный подход, обреченный на неуспех. Поэтому мы стремились экологизировать подход ко всей нашей секторальной экономике и к народному хозяйству. У правительства должен быть эколого-экономо-этический подход к делу, где принятие управленческих решений отвечало бы тезису: прежде чем что-то совершить, подумай, как это скажется на последующих поколениях.
Хочу привести определение Папы Римского: кто не бережет окружающий мир и наносит ему вред, тот делает смертный грех. У нас, к сожалению, таких грешников больше, чем достаточно. «Зеленая культура» в нашем обществе крайне низка. Но уверен, что никуда мы не денемся — экология со временем будет занимать все более весомое место в иерархии власти…
— Думаю, не хватит размеров статьи, чтобы перечислить всех членов бывших правительств, у которых заборы упираются в воду, и которые нарушают все экологические законы. Хватит ли у вас воли убедить их в том, что надо отступить на положенные 100 метров от воды ради ближних и ради Днепра?
— Я не хочу быть ура-революционером, но мы прежде всего не будем допускать нового строительства возле воды. И второе: мы сделаем инвентаризацию всех построек вдоль водоемов Днепра. Это должна быть серьезная межведомственная государственная инспекция, которая провела бы инвентаризацию. А затем мы потребуем: или добиться компенсации за нанесенный экологический ущерб, или же вернуть все к начальному состоянию. Знаю, что за всем этим стоит большой интерес, достаточно крутые люди, которых защищают сильные мира сего, но если мы этого не сделаем, то превратим Днепр в то, во что превращено во многих частях Азовское море. Тогда нас ждет большая беда.
— Но за это дело браться нужно вместе с киевской властью. А здесь перспективы малорадостные, не так ли?
— Так получилось, что мы сделали государственные программы, а киевская власть выполнять их не хочет. Это касается и отходов, и лесов Украины, и вопроса экологической сети или очистки Днепра, качественной питьевой воды. Программы создавались в 1997, 2002, 2004 годах.
— Как на них должна была реагировать городская власть?
— Она должна была бы ответить комплексной программой и не выделять лишь восемь (!) миллионов гривен на природоохранную политику в 2007 году. Это 2,5 гривни на человека. Разве с такой суммой мы можем защитить киевлянина от тех катаклизмов, которые на него надвинулись? Можем ли мы говорить о том, что Киев — европейский город, не создав ни единого мусоросортировочного завода?
— Наш город занесен в список трех десятков наиболее загрязненных городов мира…
— Это не делает чести никому. В первую очередь нашему ведомству, которое утратило нормальный государственный нюх. Однако, беря вину на себя, подчеркиваю, что это междисциплинарная проблема, которая требует ответственности как от органов центральной власти, так и от органов местного самоуправления, бизнеса, который до сих пор не чувствует «зеленой идеологии». Люди должны понимать — все, что мы делаем, влияет на нашу среду…