Василь Прокопчук

Национальный природный парк «Гуцульщина» известен тем, что на фоне его потрясающих пейзажей снимали нашумевший фильм «Дом летающих кинжалов» — во всем громадном Китае режиссер Чжан Имоу не смог найти таких красивых лесов для антуража картины. А еще этот нацпарк «знаменит» странными отношениями с местной властью: Косовский райсовет Ивано-Франковской области умудрился своими дикими решениями даже указы президента отменять. Местные депутаты дошли до того, что предлагали «Гуцульщине» заповедные территории для проведения природоохранной деятельности... арендовать! О том, как выживает «Гуцульщина», «2000» рассказал директор национального природного парка Василий Пророчук. — Василий Васильевич, не секрет, что многие нацпарки страны зарабатывают парадоксальным, казалось бы, способом — на рубках. Вы торгуете древесиной? — Мы товарный лес не продаем. Санитарные рубки дают нам 38% поступлений — но это, как правило, топливо для школ, садиков, населения. Да, в 2002 г. мы рубили до 6 тыс. кубометров древесины в год, но сегодня — только 2 тыс. кубов. Стараемся зарабатывать другой деятельностью, преимущественно туристической, что дает до 40% доходов. Открыли для привлечения туристов «Усадьбу святого Николая» — она приносит около 60 тыс. грн. в год. Причем деньги берем в основном с турфирм, привозящих к нам группы, — с одиночных посетителей денег не требуем. У нас великолепный питомник — 100 тыс. саженцев 60 видов! Он также приносит более 150 тыс. грн. Научная лаборатория немного зарабатывает — до 10 тыс. грн. в год. Но большая доля финансирования лежит на Минприроды — 2,5 млн. грн. Все же мы неприбыльная организация, наша основная задача не зарабатывать, а охранять. — Многие объекты природно-заповедного фонда сталкиваются с серьезной проблемой при попытках установить свои границы. Ваш парк создан достаточно давно — в 2002 г. Удалось навести порядок со своими землями? — Это наша самая страшная проблема. Площади парка — 32 271 га — раздроблены, фрагментированы, и особые сложности состоят в том, что большая часть этих земель — 24 665 га — включены в состав парка без изъятия у землепользователей. Мы с 2002 г. не можем получить госакты на землю — непрерывно судимся, более 300 слушаний прошло. На нашей территории как землепользователи работают государственный лесхоз и агролесхоз. Их основная цель — рубить. Мы рубить не позволяем, и это приводит к серьезным конфликтам. Нацпарк местным дельцам очень невыгоден. Бизнес хочет лес и землю — любой ценой. Я выявил три десятка землепользователей, которые получили в нарушение всех законов госакты на нашу землю! И это только те, кого удалось выявить, — в коридорах соответствующих структур шепчутся, что таких актов выдали уже под сотню. Это же настоящий беспредел, вызывающий, циничный и наглый. Пишем в прокуратуру — никакой реакции! И это только на территории, которая должна войти в состав парка с изъятием! А что происходит на землях, которые не изымаются у землепользователей, трудно представить. Никто с нами хозяйственную деятельность не согласовывает, хотя по закону любые работы через научный совет должны утверждаться! Например, на территории нацпарка бизнесмен взял 80 га 150-летней дубравы в аренду — под охотничьи угодья! Как такое возможно? Юридические нормы попираются самым фантастическим образом. Райсовет принимает решение о ликвидации парка — да это отнюдь не его компетенция! — Не помог бы снять напряженность «обмен» территорий, изменение границ нацпарка (без изменения его общей площади)? — Мы можем, конечно, «пододвинуться» кое-где. Но не за счет ценных биокомплексов! Вот только проблема в том, что бизнесмен не хочет получить вырубку — желает захватить заповедный лес! И если мы сегодня его отдадим, то завтра получим пустыню. Бизнесу есть где развиваться — у нас столько земель пустует! В районе 20 тыс. га агролесов — есть где строить. — Руководители районов и сельских общин в Карпатах все как один убеждают, что «колхозные» леса, земли агролесхозов нужно раздать населению. Вы считаете, такой шаг приемлем? — Подобная ситуация была в Румынии, где леса раздали. Само собой, от них давно ничего не осталось — все немедленно и беспощадно вырубили. Мы хотим сберечь агролеса, но для этого необходим полноценный и жесткий контроль. Конечно, идеальным вариантом была бы кооперация — но у сельсоветов на это нет финансов и никогда не будет. Честно говоря, я не верю, что эти леса удастся сберечь. Дай Бог хотя бы сохранить государственные, ведь гослесхозы также рубят беспощадно, восстановление не ведут. В районе 200 подпольных пилорам, ни одна не показывает реального объема. Конечно, всем этим людям парк как кость в горле. — Неужели местная община не понимает, что существование нацпарка влияет на капитализацию их собственности, цену их недвижимости, перспективы их бизнеса и трудоустройства? — Да, цены на недвижимость здесь с 2003 г. начали расти. И если инфраструктура будет развиваться, цены вырастут еще больше. Но для этого необходимо работать с территорией. Мы, например, подготовили предпроектные предложения по созданию большого туристического комплекса. Кроме «усадьбы святого Николая», хотим построить торгово-выставочные павильоны, мастерские традиционных ремесел, показательное фермерское хозяйство для городских детей, «зеленую школу» ландшафтного дизайна на основе нашего рассадника, отельный и коттеджный комплексы, детский лагерь — карпатский «Артек» и многое другое. Необходимо 2 млн. 200 тыс. грн. на проектирование — после этого проект выставим на конкурс для инвесторов, ведь государство вряд ли станет оплачивать комплекс работ. Но вся эта деятельность может и не принести плодов, если не внести изменения в законодательство: многие инвесторы хотят прийти сюда, но им нужны гарантии. Почему в нацпарке не может быть частной собственности? Пусть будет, пусть люди строятся! Это снимет социальное напряжение вокруг «Гуцульщины», позволит людям зарабатывать. Главное — не забыть выстроить строжайшую систему контроля в отношениях бизнеса и объектов природно-заповедного фонда. Семен Резник, 2000.net.ua

Символ Карпат — бензопила